Майкл и я сидели в первом ряду. Он был одет в свой фирменный красный мундир с эполетами и золотой канвой на плече, короткие черные брюки, белые носки, черные туфли, и да, перчатку. Вупи была очень оживлена и в один из моментов вовлекла меня в свою игру с залом. Она задала мне несколько вопросов и вытащила на сцену. Я храбро отыграла вместе с ней, наслаждаясь вниманием.

Почему Майкл после шоу подошел ко мне в комнате, полной знаменитостей, я никогда не узнаю. Может потому что я была самой младшей и в мои 14 лет я не была знаменита, у меня не было значительной карьеры или могущественной компании. Я была ребенком, простым ребенком с незначительными запросами. Я не была достаточно взрослой, чтобы требовать, даже безмолвно, чтобы он оправдывал мои надежды. Возможно он почувствовал, что со мной он может вести себя, в некотором смысле, свободно.

Я помню его язык тела. Он двигался медленно, словно очень неторопливый кот, нерешительно, но плавно. А потом свои мягких голосом он спросил как мне удалось исполнить комический экспромт. Он сказал, что никогда бы так сразу не смог. Он бы слишком нервничал. Помню я рассмеялась и слегка пожурила его: ты бы здорово справился! сказала я. Он покачал головой и улыбнулся так открыто и беззащитно, что мне захотелось обнять его и наверное я бы это сделала, если бы он не был Майклом Джексоном.
Но он им был, и я не могла пересечь эту невидимую границу, которая разделяет нас и знаменитостей. Майкл был, как он сам себя назовёт в песне позже, неприкасаемым. Я уверена, что его это и убило. Человек не может жить так долго не чувствуя прикасаний, а только ощущая движение воздуха.

Нам осталась музыка, воспоминания и позор нашего собственного нарциссического вуайеризма. Как и у многих из нас, музыка Майкла была саундтреком моей жизни, это мощное влияние помогло сформировать мою личность. Когда я была девчонкой, я украдкой поцеловала мальчишку под "Rock with You", игравшую в моем кассетном магнитофоне. Мой первый парень часами стоял перед зеркалом в моей спальне, повторяя танцевальные движения Майкла. В спокойные моменты мы лежали на кровати и слушали на проигрывателе"She's Out of My Life", оба со слезами на глазах благоговея перед искренними эмоциями Майкла.
Позже, когда я достаточно повзрослела для того чтобы ходить на дискотеки с друзьями, мы верещали услышав знойные раскаты танцевального грува "Don't Stop Till You get Enough" и отрывались на танцполе по-полной.

После колледжа я написала свои первые воспоминания о видео Майкла «Black or White», которое привлекло внимание к расовым вопросам и в котором раса Майкла плавно меняется от африканской к индийской, к итальянской и шведской, монгольской и снова по кругу. И он говорил миру, что главное любовь, а не цвет кожи.

Но потом слишком зауженный нос, полностью осветленная кожа вызвали пренебрежение. Всплыли иски, один за другим, а потом и суд, на котором молодые парни выступили с печальными россказнями о злоупотреблениях. Я сидела, замерев перед телевизором и роясь в интернете находила грязные новости. Я видела насмешки, осуждение и пыталась удержать незапятнанный образ того человека, которого повстречала.
Но сцена уже была установлена. И жизнь Майкла превратилась в огромное пятно Роршаха.
(прим. мое – в оригинале «one giant Rorschach», тест Роршаха основан на психологической диагностике образов, которые человек видит в чернильном пятне. Снова процитирую анекдот: «доктор, это вы извращенец, иначе откуда у вас такие картинки»).

Я сидела на обочине со своим попкорном, перенося надежду и желание, фантазию и страх на его все больше и больше хрупкое тело, и ждала следующую серию.

Я никогда не забуду тот момент, когда услышала о его смерти. Я ехала по дороге, отделенной рядами сахарного тростника с обеих сторон. Солнце было ярким, желтым и горячим. Я остановилась на лужайке, в шоке и не веря услышанному. Майкл Джексон мертв? Я снова и снова спрашивала своего мужа. Мертв? Я пыталась понять, что это значит для него, но возможно более важным казалось то, что это значит для меня. Показалось, что часть меня умерла. Часть, которая надеялась, что Майкл пережив такое тяжкое испытание и выжив, перенес его, как я перенесла. Часть, которая хранила память о его драгоценной невинности: моей драгоценной невинности.

Той ночью я смотрела захватывающее исполнение Майкла песни "What About Us" на YouTube. В начале Майкл появляется из гигантской Земли, окруженный детьми и приступает к построению песни лихорадочно шагая. Песня задает правильные и нужные вопросы:"What about sunrise? What about rain? What about killing fields? Is there still time? Did you ever stop to notice, all the blood we've shed before? Did you ever stop to notice, this crying earth, this weeping shore?"

Когда композиция взлетает до крещендо, Майкл спрашивает снова и снова "What about us?" "What about us?". Зрители кричат и плачут. В конце выбившийся из сил, победивший и изумительный, он собирает детей, и они медленно скрываются в огромной Земле в центре сцены.
Сначала я молчала, подавленная его мастерством формы и силы его послания. А потом, бездумно, я отвернулась от компьютера и громко спросила «Как насчет нас? Как насчет него?» (в оригинале: «What about us? What about him?»).

Потому что это настоящая история, разве нет? Все всегда было о нас (в оригинале: «It was always all about us»).
Кто пришел поддержав Майкла с таким же уровнем страсти и приверженности? Кто предложил свою жизнь ему так, как предложил он нам свою?

Но даже сейчас, мы видим лишь головоломку. Мы используем его смерть, также как использовали его жизнь, как зеркало. Здесь нет места для Майкла. По-прежнему, к сожалению, все о нас (в оригинале: «There is no room for Michael. It is still, tragically, all about us.»).

Возможно это финальная пенся Майкла Джексона, его прощальный подарок. Мы должны больше чувствовать, больше видеть.
Не все о нас (в оригинале: «It's not all about us»).

Источник.

Перевод.